Социальные протесты и проблема «безбилетника»

Если рассматривать протестную деятельность гражданского общества с чисто экономической точки зрения (выгоды и/или издержки), то многое в поведении и целых групп, и отдельных персонажей остановится гораздо понятнее.

Вначале несколько бытовых примеров для иллюстрации.

Если вы, к примеру, когда перегорает на вашей лестничной площадке лампочка, не дожидаясь коммунальной службы (кот. во многих ЖЕКах не торопится прийти на помощь), равно как и реакции соседей по этажу, сами покупаете и благородно вкручиваете ее — вы разом увеличиваете общественное благо, но и повышаете тем самым свои издержки.

Когда вы видите, что от ветра поломаются деревья вокруг коммунального дома, вы выходите и так же благородно подвязываете их без посторонней помощи (пока ваши соседи, возвращаясь с работы, просто смотрят на ваш труд рыбьими глазами, как если бы вас там и вовсе не было) — вы опять инвестировали в глубоко совместное (общественное) благо свое время, энергию — т.д.

И, наконец, если вы устали ждать пока коммунальные службы дома сделают и поставят у парадного удобную всем лавочку — мастерите или заказываете ее сами, и потом устанавливаете ее (к вящей радости подростков с гитарами и пивом) — то вы, понятное дело — большой молодец и Гражданин с большой буквы…

Так происходит несколько раз по разным случаям, пока однажды, возвращаясь уставшим с работы, и не в самом добром настроении, вы видите вдруг ваши поломанные кем-то деревья, разбитую в пьяном угаре вашу лавочку, и опять эту голимую перегоревшую лампочку…

Тогда, прислонившись в темном дорогом пальто к выбеленной мелом стене парадного, вы тихо задумываетесь: «А какого лешего я занимаюсь всей этой муйнёй, а…?! Я что — один такой рожден чтоб сказку сделать былью?!» Затем, послав всех в собор парижской богоматери молиться, вы впадаете в непроизвольную, но глубокую медитацию…

И только знание цитат из добреньких советских фильмов, где комсомолка, со слезами на глазах вопрошает коллектив безразличного класса: «Мне что, это больше всех надо..?» постепенно примиряет вас с действительностью, и вы — все начинаете сначала или, как уже сделали все ваши смышленые соседи — передаете, не без облегчения, эстафету вместе с крепкими пожеланиями заниматься всем этим кому-нибудь другому…

Таким образом, если кто-то производит общественное благо, ему следует знать, что это благо будет обладать двумя существенными признаками:

— оно (как красиво говорят экономисты) неконкурентно в потреблении. То бишь, им будет пользоваться все, кому ни лень (вы не можете воспрепятствовать кому-то постороннему пользоваться этим, если конечно, вы не установите охрану и еще более увеличите свои издержки (но тогда это благо перейдет уже в вашу частную, а не коммунальную собственность);

— оно неисключаемо из доступа. То бишь, блага этого от совместного пользования не становится меньше (ну разве что, амортизационно оно захереет со временем)

И не совсем понятно, как и почему должен восстанавливать свой ресурс или издержки активист, если вокруг него — одни «зайцы-безбилетники»?

Вы увидели уже абсолютную аналогию с социальными (не очень массовыми) протестами?

Самые неравнодушные, часто самые думающие о будущем своем и своих детей, а часто и самые смелые, то есть те, кто идет в первых рядах авангарда, они не только несут на себе крест перемен, и не только встречают бешеное сопротивление «старого мира». Тяжкое бремя всеобщего равнодушия усугубляется еще и фактом того, что «застрельщики перемен», пробивающие своим лбом стену, рискуют оказаться в соседней камере заключения, а не на открытой поверхности, обдуваемой ветрами всего нового, чистого, как романтически думалось им в начале пути…

Но как бы не обманывались в своих ожиданиях наши волонтеры — а речь, понятное дело, именно о них — как по мне, они на порядок правее, честнее и самостоятельнее тех миллионов хитромудрых, «всезнающих заранее» обывателей-безбилетников, кои сидят возле любимого детища — телевизора или в инэте, и спокойно парят ноги (не паря себе мозги), пока эти «майданутые» выбарывают для них иную жизнь, жизнь не в полицейском государстве, непохожую на жизнь в ласково-стальных объятиях Большого Брата (Оруэлл) — нашего северного соседушки…
У них (у обывателей) при этом беспроигрышная позиция: если у активистов не выходит или выходит скверно — тогда обыватель саркастически кривится: да знал я заранее, что это бесполезно; какие же они (волонтеры) все идиоты!

Если вдруг получается, обыватель бормочет себе под нос: чистая случайность, сама фортуна на их стороне!
О каких бы закрытых или открытых группах не шла речь, люди исходят из старой, как мир, и вполне обывательской, рациональности: если некое благо нужно всем, то кто-то обязательно произведет его без их участия.

Однако, мы намерены покончить также с мифом о том, что все со всеми везде уже в мире объединились, и только мы такие разрозненные, несознательные, антисоциальные («моя хата с краю…», «на двух козаков — трое гетьманов») ну никак не можем!

В позапрошлом и прошлом веках была прекраснодушная идея объединить всех мировых пролетариев: пока не срослось. То ли пролетарии оказались «ни те», то ли буржуазия оказалась шибко хитрой: не дала, проклятая…

Люди, увы, как правило, нигде не хотят объединяться, не очень хотят заниматься волонтерством. Мы все, в том или ином смысле — безбилетники (куда нас только не заведет теперь эта «free-rider problem», а ведь так все хорошо начиналось!)

Это не наша национальная проблема, потому как повсюду в мире люди рассуждают очень схожим образом: ну вот вложимся мы, потратим силы, а дальше что? Все остальные будут пользоваться результатом, да еще и смеяться над нами! Ну раз мы пожертвовали собой, ну два, но не все же время?! Мы ж нормальные с вами люди или как? И опять все те же издержки: люди, которые несут их при создании публичного блага, не окупаются. А благом пользуются все. В общем, у нас — никакого исключения из правил(см. начало статьи)

Так что же объединяет людей? Главный стимул, без сомнения, все та же «осознанная необходимость». Люди вынуждены объединяться по самым разным поводам: начиная от установки домофона у себя в подъезде; объединив коллективные усилия в корпорации по захвату новых рынков или борьбы с конкурентами, и кончая массовым, всеобщим объединением перед лицом экзистенциальных опасностей для жизни и выживания рода.

(Отвлечемся от темы с любопытно-показательной исторической хроникой сравнительно недавнего времени: во всей Европе (не говоря уже о мусульманских странах) вплоть до конца 19-го века действовал непреложный, (и неотвратимый, как удар гонга) закон: если вдруг город или селище подвергалось штурму или осаде неприятелем, всё, без исключения, мужское население автоматически ставилось «под ружье». Несогласные, бунтари и подстрекатели — вешались на городской стене… Негуманная, но какая действенная методика сплочения рядов, какая эффективность, гарантирующая национальное единство!)))

Понятно, что решать проблему «безбилетника» легче всего в малых группах (даже при условии, что у некоторых будут иные взгляды на проблему). Возвращаясь к примеру установки домофона: ясное дело — жильцы рано или поздно договорятся между собой. Особенно, если эти группы — однородны. Сюда же мы отнесем и кассы взаимопомощи, и разные небольшие кредитные союзы. У нас, к сожалению, это не слишком развитый вид социального взаимодействия, а вот «там у них» — весьма распространенный. В США — 20% потребительского кредита обслуживается кредитными союзами, в Ирландии — 90%, в Квебеке (Канада) — 100%. Почему так? Потому что люди знают друг друга, доверяют и экономят на этом свои издержки (ух, много у нас сегодня в этой статье об издержках). Эти потребительские кредитные союзы делают то, что не может сделать банк. Я как-то в одном поселке в Италии (у нас раньше назывались такие: п.г.т. поселок городского типа) спросил своего друга: «Ну а если кредит все же кто-то не отдает?» Тот — мне: «Да ему в нашем городке жить тогда невозможно будет, он по улице пройти не сможет…» Облико морале! Вещь — нешуточная…

Конечно, людей очень цементирует между собой и некая благородная миссия, которая со временем становится национальным достоянием. Примером может служить действующее у столь любимого нами северного соседа, ненавидимое властями гражданское общество «Мемориал», которое несмотря на бесчисленные гонения, продолжает собирать и выявлять новые и новые жертвы сталинских репрессий. Ну и, конечно же, наши родные активисты — добробаты и волонтеры в первую очередь.
Как оказалось, эта группа может быть совсем не такой уж и малой, и очень разнородной по составу, но все равно чрезвычайно эффективной (прибирая под себя нашу «безбилетную» проблему). На примере нашего волонтерского движения, стало совершенно очевидным, к счастью, что людей может неожиданно объединить и пафосная идея высокого служения! (А не только:» Пиво — членам профсоюза!», — как в классическом буфете где-нибудь на предприятии в СССР; или, еще точнее, в романах Ильфа и Петрова) Идея служения, прошедшая глубокую профанацию и полное забвение в Совке.

Все это здорово, но что делать волонтерам, и нашему не сильно твердо стоящему пока на ногах гражданскому обществу с государством, которое уверенно выступает не только «стационарным бандитом» (М.Олсон), но и огромным нагловатым «безбилетником»?! (Вот куда нас ненароком завела эта скользкая «безбилетная» тропинка.) Современное нам государство не намерено заниматься значительным количеством функций, которыми заниматься было бы должно, но оно с радостью перекладывает их на кого угодно — хотя бы на тех же волонтеров, и при этом прекрасно себя чувствует!

И здесь мы упираемся в проблему, которую наша «гибкая» социо-политическая система, похоже, забетонировала. Все дело, как оказалось, в так называемом социальном капитале (если по-простому, то социальный капитал — это сами люди и их потенциальная готовность к действию ради всеобщего блага). Здесь речь пойдет о доверии, и надо отдельно проинформировать просвещенных читателей, что существует два вида социального капитала: первый — это бондинговый капитал ( от англ. bond — связь), когда люди доверяют другу только в ограниченных группах, так сказать «свой — своему» (это группы знакомых, криминальный мир (о, наша бессмертная мафия!) иные замкнутые группы, малочисленные коллективы); второй вид — бриджинговый (от англ. bridge — мост), когда доверие растет и распространяется на широкие общественные коалиции.

Какой вид социального капитала из них наш родимый? Правильно — бондинговый, но, к сожалению, как показала полувековая история самых различных стран — этот вид капитала никак не содействует ни социо-политическому, ни экономическому развитию. Увы, мировая практика именно такова.. Только при бриджинговом капитале, когда высок уровень взаимного доверия в обществе — тогда издержки коммуникации резко снижаются, и люди гораздо больше готовы к коллективным действиям. Экономисты и социологи называют это плотностью социального капитала. Чем плотнее социальный капитал, тем более эффективна и интенсивна коллективная деятельность, и, следовательно, тем больше производится значимых общественных благ.

Следующая проблема, которую тянет за собой проблема «безбилетника» — это, (как не удивительно со стороны) проблема Права. Или точнее прав… Кто из субъектов кому эти права делегирует, кто их на себя берет и как за них отвечает. Например, безбилетники, по умолчанию ( «с моего молчаливого согласия…» как говорят все те, кто не хотят брать на себя наименьшую ответственность) делегируют как бы все свои права — не желая ни во что встревать — активистам. Окэй! То есть, часть общества (неактивная) делегирует другой его части (активной) право распоряжаться всем социо-политическим пространством по усмотрению этих активистов. Активисты (свiдомі) — костяк и резон гражданского общества — предпринимают то или иное действие(я), как вдруг поднимается шквал критики от остальной части, типа:» Да что же вы такое делаете?!» И волонтеры должны оправдываться, рассказывать, что они и зачем это они так. А могли бы, вероятно, этого и не делать. А ответить: простите, пока вы сидели на диванах и судачили как все идет к черту, мы (к примеру) обули армию, пытаемся изменить налоговое законодательство и учредить Антикоррупционный суд…

Да, права, делегирование и обмен правами лежит в основе Гражданского общества и его отношений с Государством. И права — это ключ к решению поистине огромного количества проблем государства: может ли дымить ТЭЦ почти в центре города, катастрофически влияя на экологию, кто при должен оплачивать издержки: неужели люди своим здоровьем (?); может ли население провести мирную манифестацию и не получить при этом дубинкой по голове от усердно работающей полиции..?

Все, что не вмещает в себя действующая политическая система, не хочет видеть и никак это не переваривает — является неустановленным правом, или иначе — не установленными правилами социальной «игры» в данном обществе. Мы еще совсем недавно жили в государстве, которое тянуло на себя все, что могло утянуть, все функции, кои в соседних странах давно (хоть и не безболезненно) распределились между государством, бизнесом и гражданским обществом. В нашем государстве — легион юристов, но (простите) ни черта не легитимизировано! Есть конституция — но нет никакого общественного консенсуса! Почти ни в чем. И это — один из драматических корней и причина нашей гражданской отсталости. Это мы еще не копнули право собственности! А это, уверяем вас, просто бомба: оно объяснит нам очень и очень многое в нашей многострадальной стране. Мы это попробуем сделать в следующей статье.

Для многих, возможно будет парадоксом следующий тезис, вытекающий из предыдущих рассуждений: да, у нас слабое гражданское общество, но государство у нас…еще слабее!

К.Маркс уже более полтора века назад высказался совершенно определенно по этому поводу: когда имеет место конфликт двух равных прав, то решение принадлежит — силе.

Государство, которое, в сложных ситуациях, не ищет каких-то конструктивных выходов, а сразу прибегает к своей излюбленной функции — к функции легитимного насилия, действуя полицейскими методами, как слон в посудной лавке, думая что оно демонстрирует силу. Но все наоборот: государство демонстрирует здесь свою слабость — да, да, так ведет себя только слабое государство! Оно не справляется со своими функциями, и вместо того, чтобы хвататься за дубинку, оно должно бы научиться их делегировать; делегировать (звучит сардонически) независимым судам; делегировать обществу, способному решать (со временем) труднопроходимые проблемы на основе многосторонних договоренностей, на основе широких коалиционных соглашений… Ну это мы уже размечтались!

Вернемся к реальности. Вы помните, что у нас эссе с экономическим подтекстом? Теперь коротко еще раз об издержках, и будем закругляться.

Так вот, государство не справляется со своими функциями потому, что оно выполняет их с максимальными издержками. Эти издержки связаны с насилием (см. выше). Причем, за наши с вами кровные.

А вот гражданское общество смогло бы, без сомнения, издержки эти значительно снизить, поскольку снизилось бы сопротивление. А любое сопротивление — это разные виды трения (социально-политического и проч.), а если перевести на язык экономики — это все новые и новые транзакционные издержки.

Подведем итоги. Итак, чем же нам так мило гражданское общество с минимально-гипотетическим количеством «безбилетников»? Нам оно мило тем, что гражданское общество способно производить значительное количество общественного блага даже без взаимодействия с государством.

Это происходит в связи с тем, что оно расширяет коалиционные договоренности в обществе и снижает транзакционные издержки. Снижение транзакционных издержек ведет к укреплению доверия (трений и враждебности все меньше и меньше); это ведет к резкому увеличению плодотворной коммуникации между людьми, и в конечном итоге — к увеличению общественных благ, к национальному богатству. Такая вот не очень сложная логика общественного действия.

Мы закончим любопытным замечанием нобелевского лауреата по экономике Джеймса Бьюкенена, который сказал, что «Вообще-то с точки зрения экономиста, политика — это обмен правами и интересами, т.е. это игра с положительной суммой.» Наши политики, в противовес, понимают игру лишь с нулевой суммой: когда кто-то выиграл, а кто-то проиграл. Так вот понимание политики как размен прав и интересов, как системы договорных отношений — это путь к уплотнению социального капитала в обществе, и это путь к сердцам многих «безбилетников», когда они, вдруг, возьмут да и купят билеты! В гражданском обществе — почти всем в одну сторону, всем “по пути”…

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook.

Источник